Interview of the EEC Minister in charge of Economy and Financial Policy Timur Suleimenov to "Business Week" newspaper: "There are no preconditions for introduction of a common currency”

Тимур Сулейменов, член коллегии (министр) по экономике и финансовой политике Евразийской экономической комиссии: «Предпосылок к введению единой валюты нет»

- Недавно президент России Владимир Путин на совещании совета ми­нистров поставил вопрос о необходимости введе­ния акциза на пальмовое масло. Это предвестник так называемой серии акцизов на вредные продукты. Мы ожидаем появления в РФ акцизов на газировку, на чипсы, на многие другие продук­ты, которые по регламен­ту ВОЗ можно назвать вредными. Как вы дума­ете, если ситуация будет продолжаться таким же образом, и ввиду того, что все акцизы в рам­ках ЕАЭС должны быть гармонизированы, будет ли Казахстан и другие члены ЕАЭС вводить по­добные акцизы?

- Очень интересный во­прос. С точки зрения того, должен ли будет Казахстан вводить акциз на соот­ветствующую продукцию, будь то пальмовое масло или газировка, в рамках ЕАЭС заложен налоговый суверенитет, то есть мы не обязаны вводить те налоги, которые имеются в других странах. Да, мы ведем гармонизацию акцизов по тем стандартным подак­цизным товарам, которые у нас есть: алкоголь, табак, машины. Нефтепродукты пока не трогаем, потому что там ряд двусторонних договоренностей есть.

Будет ли вопрос подни­маться затем российской стороной в том плане, а не ввести ли вам акциз по­тому, что опять через вас пойдет приток к нам? Но ведь акциз, как и любые другие косвенные налоги, платится по стране назна­чения. Если мы говорим о стандартном «белом» обо­роте, то в любом случае все причитающиеся налоги бу­дут платить по российским правилам в российском размере. Поэтому в этой части проблем я не вижу. И если казахстанское пра­вительство примет решение об акцизах на «вредные» товары, то это будет суве­ренное налоговое решение.

- Если говорить об акцизах на товары, по которым сегодня существуют перето­ки, то на виду такая проблема. Оптовый рынок Алматы и юг РК просто завален дешевой продукцией из Кыргызстана – ал­коголем и сигаретами – нашего партнера по ЕАЭС. На севе­ре много российских подобных товаров. Введение акцизов при­ведет к удорожанию продукции, ввозимой законно, но эта, де­шевая, ввезенная контрабандно, никуда не денется. Как в этом случае мы будем дей­ствовать?

- Абсолютно правильная оценка ситуации. И гар­монизация акцизов – это то неизбежное обязатель­ство, которое должны страны-партнеры ЕАЭС на себя брать, раз мы имеем открытые рынки и свободное передвижение товаров. Ясно, что мы не можем регулировать вещи на уровне себестоимости по типу – у кого сколько стоит электроэнергия, труд и т.д. Но если мы говорим о подакцизных товарах, где доля рынка высока и конечная цена определя­ется во многом государ­ственной политикой, там нужно гармонизировать. Поэтому, на мой взгляд, тут не надо делиться по странам, мол, кыргызы нам продают и заполняют рынок контрабандными товарами. Поэтому, по­вторюсь, гармонизация акцизов – неизбежное обязательство, которое не­обходимо принять, и сейчас работа у нас ведется.

- А как производите­лям, импортерам, экс­портерам поступать в рамках постоянно колеблющегося курса ва­лют стран-участниц ЕАЭС? Что делать?

- Координация курса жизненно необходима. Год назад мы все очень силь­но переживали и видели определенные негативные последствия, когда деваль­вация в Казахстане была проведена позднее, чем российская. Соответственно, достаточ­но долгое время диспаритет один к трем сохранялся, и Россия наращивала свои экспортные возможности в Казахстан. А казахстанские товары были абсолютно неконкуренто­способны на российском рынке, более того – теряли свои ниши у себя. Поэтому курсы очень важны. Если нет у тебя никаких пошлин, нет границ, значит, нужно координировать курс – это азбука.

- Когда начнется эта работа? И где баланс видят те, кто непосредственно ра­ботает с экспортны­ми-импортными опе­рациями?

- Здесь сложно сказать. В договоре достаточно мягко написано, что мы коорди­нируем валютную, курсо­вую политику. Ясно, что формулировка достаточно широкая и подразумевать может полноценные кон­такты, согласование каких-то действий, а также инфор­мирование раз в квартал или год. Есть отдельный орган, коалиционный совет по валютной политике, куда входят главы центральных банков. Они встречаются достаточно регулярно и отрабатывают эти вопросы.

Мы же поднимаем вопрос в более широком ключе: нам нужен институт фи­нансовой стабильности в целом, не только по курсам, но и там много других во­просов. Речь идет о согласовании на евразийском уровне всех вопросов налогово-бюд­жетной политики, денежно-кредитной. Ну, по крайней мере, информирование и координация, раз есть взаимные перетоки. Мы создали один организм, общие товарные рынки, значит, должны его пра­вильно питать и правильно регулировать. Пока есть определенный националь­ный скептицизм и эгоизм. Точки зрения ведомств, центральных банков таковы, что уровень координации и уровень интеграции для нас до­статочен. Повторюсь, мы как Комиссия по своим должностным обязанно­стям должны предлагать: «Коллеги, давайте будем углублять работу, потому что мы видим здесь пробле­му, здесь риск и т.д.». Пока это идет достаточно тяжело. Но то, что координировать нужно, у меня не вызывает сомнений. Иначе мы будем такой торговый шок испы­тывать постоянно.

- Получается, что координация сводится к единой валюте?

- Нет, у нас позиция такая, что предпосылок к этому нет, обязательств или каких-либо декларативных намерений ни в договоре большом, ни в документах, из него следующих, также нет. Мое экспертное мне­ние такое же.

- Вы говорите, что курс стал инстру­ментом выяснения отношений как вну­три Союза, так и вне его. И вот эти политические риски, которые накладыва­ются на курсовую часть, – это большая бомба замедленного действия, которая подкладывается под национальную эконо­мику. Эти риски бу­дут нарастать. Что предлагается делать, чтобы нивелировать провалы в курсе, что­бы эти риски вообще исключить?

- У нас нет единой кре­дитной политики. То есть, если захочет централь­ный банк Казахстана ослабить тенге, он должен будет это сделать. Но предупредить коллег, проинформировать, чтобы они могли какие-то меры применить у себя, – это по-партнерски будет честно. Повторюсь, что есть до­говор, есть коалиционный совет по валютной поли­тике, центральные банки работают, думаю, что они знают об этих проблемах реального сектора не хуже нас, надеюсь, какие-то ин­струменты они уже исполь­зуют и будут их улучшать и оптимизировать.

- В каждой стране ЕАЭС есть очень мощ­ный игрок, который так или иначе влияет на принятие решения в правительстве. В данном случае я имею в виду подакцизные товары. Где-то ВОЗ имеет более серьезное представительство, где-то антитабачные или антиалкогольные ассоциации сильнее давят на правитель­ство. Насколько силь­но это влияние в при­нятии решения по увеличению акцизов?

- Ну, в первую очередь, ясно, что мы не принимаем эти решения самостоя­тельно, ни в коем случае. Влияние Минздравов, групп против табака – оно значительное, как везде, оно и было, и есть, но тем не менее это налоговая по­литика, и, на мой взгляд, здесь необходимо учиты­вать все факторы, которые на нее влияют. Алкоголь, табак – однозначно – это вредные продукты, и это необходимо учитывать. С другой стороны, просто поднимать акциз, делая не­достаточно на националь­ном уровне для снижения уровня потребления табака и алкоголя другими спосо­бами – через спорт, через популяризацию здорового образа жизни – это не эф­фективная мера, ничего хорошего не произой­дет. Поэтому взвешенный подход, который есть у Минфина и Министерства экономики, он реализуется и в Комиссии, т. е. эти ставки выверены в том числе с Минздравом. Но Минздрав всегда хочет больше, если честно, и это вы знаете.

Еще, главное, хочу ска­зать: общий тренд, который мы задали в Евразийском союзе по гармонизации акцизов, – он верный, мы не стоим на месте, мы не спускаемся, мы идем вверх. Даже те страны, которые недавно присоединились, у которых акцизы были в 3 раза меньше, чем наши, они будут повышать акцизы, значит, это соот­ветствует, отвечает интере­сам ВОЗ.